Год назад я набрел на странное место - Поднебесье, и с тех пор более-менее регулярно баловался ритмами и рифмами... Поэзией это можно назвать только с большой натяжкой, поскольку она требует, наверно, более серьезного отношения к себе. А для меня - это именно развлечение, способ проведения досуга, сродни компьютерным играм, или шатаниям в интернете. Практически все написанное за это время - ассоциации по поводу прочитанного, т.е. вторично по своей сути... Сам же я, не считая себя поэтом (и не стремясь к этому), не столь творческая личность, чтобы сказать что-то новое, или, допустим, претендовать на какой-то свой стиль, особое звучание, и т.д...
Но кое-что из написанного мне нравится, и, возможно, имеет какую-то самостоятельную ценность... "Думайте сами, решайте сами...", ©...
Предлагаемая подборка не охватывает всего написанного - это только авторская попытка подвести итоги за год, отбросив все, что самому уже не интересно.
14.02.2000
Ди
Джаз декабря... Долго ль он будет длиться,
Или умолкнет, перестанет вторгаться в сны?
В Поднебесье - нынче все журавли да синицы
Что это? - признак весны.
На улице слякоть. И хоть небо пока еще серо,
Ритмы природы меняются. Изменяемся мы.
Нравы уже свободней. На снегу отпечаток тела
Что это? - признак весны.
Все изменяется. И не нужно быть Гераклитом,
Чтобы заметить - повсюду признаки новизны.
Лишь старый шотландец в неизменном своем килте
Все с той же волынкой. Увы...
Оксане
Читая счастья некрологи,
Мне так и хочется съязвить.
Но не суди меня так строго,
Моя премудрая Лилит, -
Тебя учили как любить? -
Меня пытаются, ей богу.
Горячий пыл, живые речи...
Нашли чем, право, удивить.
От той болезни, что под вечер
Ко мне приходит, излечить
Словами - тщетный труд, Лилит, -
Меня ж уже полгода лечат.
Стоять порожним пьедесталом
Не тяжкий труд, и может быть,
Порой бываю я усталым,
Но разве это повод ныть, -
О, щедрая моя Лилит,
Я был всегда доволен малым.
И мне пока хватает солнца,
Чтобы согрелся мой гранит.
А Ева как-нибудь найдется,
Заполнит холостяцкий быт,
И вытеснит тебя, Лилит,
Любовь познавшую до донца.
Оксане
Ты не изменишь собственных суждений.
Мне не резон разубеждать тебя.
И все стихи - уход от объяснений.
И все слова - по воробьям пальба.
Ты видишь все в каком-то странном свете.
Не понимаешь - принимаешь за каприз.
А я не знаю как тебе ответить,
Чтобы слова и мысль не разошлись.
И я не целюсь, я стреляю мимо.
Чего-то жду, откладываю впрок...
Ты веришь в то, что я в пришедших письмах.
А мой удел - остаться между строк.
в Поднебесье
Просыпаюсь... И еще с постели
К монитору тянется рука.
Я забыл какое там апреля.
У меня, наверно, День Сурка.
Винт журчит как адская машинка,
Снова небо, снова облака,
И оранжевая надпись посрединке
Подождите, Windows, тчк.
По привычке щелкаю Explorer,
Снизу медлит синяя строка,
Лог, пароль и телефонный номер...
И привет объятья паука.
От NN на ящике ни строчки,
В форуме зеленая тоска...
Скоро, братцы, я дойду до точки,
Если не прервется День Сурка.
в Поднебесье
Скользкий лед
Холодный ветер
Огонек от сигареты
Да огни домов вокруг
Новый Год
В чужом районе
По тропинке незнакомой
Я домой бреду
Вспоминаю
Шутки, тосты
Я был там желанным гостем
Праздник удался
Но волна
Неясной грусти
То нахлынет, то отпустит
Без нее нельзя
Может быть
Грустя о прошлом
Мы стареем понемножку
Незаметно так
На пустых
Пролетах жизни
Расставляя точки смысла
Календарных дат
в Поднебесье
Скольженье по цепочке дней
На поводке привычной лени
Сквозь неизбежность повторений
К мечте давно уж не своей
К пустому алтарю любви
Комком изношенной одежды
Слагая тщетные надежды
И мысли скудные свои
Преподнесенные судьбой
Дары сжигая в одночасье
На гору под названьем счастье
Катя сизифов камень свой
в Поднебесье
Обучаясь на заочном
Отделении любви,
Оставаясь непорочным
Виртуальным визави,
Наслаждаясь утонченно
Невозможностью греха,
Погружаясь обреченно
В недосказанность стиха,
Повторяя все ошибки,
Обожая простоту,
Расплываясь как улитка
По экранному листу,
Не лукавя совершенно,
Лишь одной забавы для,
Графоманствую блаженно,
Дебет с кредитом нуля.
в Поднебесье, Гу
Если сотрется грифель
Выбрось его нафиг.
Вчера ты сидел - грифом,
Сегодня очнулся - графом.
А завтра твой герб померкнет,
И ты пропьешь свою душу.
Титаны отпустят небо
И небо плюхнется в лужу.
И в луже, наткнувшись на рифы,
Корабль твой найдет остров
И ты за свои рифмы
Получишь девятый Оскар.
Но лучше ль сидеть тихо?
Но лучше ль молчать в страхе?
И лучше ль быть гордым грифом,
Иль просто веселым графом?
в Поднебесье
*** этот сонет был сочинен исключительно с целью поддержания
отмеченного все возрастающего, благодаря плодотворной критике,
качества стихов, публикуемых здесь...
(прим. автора)
прошедший день увидев от и до
в стекле бутылки выпитого пива
впитав прохладу, ощутив тепло
и углубляясь в прошлое лениво
я наблюдаю вереницу лиц
размытых в глубине картины
былых мечтаний скорбные руины
и ворохи исписанных страниц
не нужных никому уже давно
как не нужна для пива кружка
чтоб горький вкус его понять
и прочее... на улице темно
как в голове и ждет меня подушка -
уже давно пора ложиться спать
За использование моего ника без пояснений -
штраф в размере пяти мадригалов или одного сонета!
(эппиграммы и эпитафии не предлагать)...
Кэтти, П 7149
Когда Петрарка выдумал сей стих,
Эллинов славных превзойдя самих,
То знать не мог певец Лауры
Того, что станет стих натурой -
Им нынче расплатиться норовят.
Разменною монетою звенят
И сам сонет, и мадригалов пять -
Того гляди, и рубль запретят.
Высоко нынче ценят рифмоплетство.
И я решил (чтоб избежать банкротства),
На всякий случай запастись вперед:
Собрал слова, что были под рукою,
Конструкцию нехитрую построил -
Авось на первый раз и так сойдет.
Ткущая тающий свет темнота,
Луча теряющая влекущий волос,
Душу обретающая пустота,
Тень, вбирающая поющий голос...
ЛЛИК, "Тень Эвридики"
Ты безмолвной тенью Эвридики
Проявишься в утреннем тумане
Старых грез и будущих мечтаний
Поглощая гаснущие блики
В чуть заметной сфинксовой улыбке
Времени недвижность воплощая
Отрицая достижимость рая
На дороге созерцаний зыбкой
Растворяя мелкие детали
Слабо прорисованной картины
Хмурого весеннего рассвета
В поисков бессмысленной рутине
Так и не рожденного ответа
В так и не использованной спальне
..., или ночной бред в ритме "Завещания безумца" М. Щербакова.
Полтретьего. Стучится дождь в окошко. Холодно. Темно. Не спится мне.
Перебираю, словно фантики, видения в расслабленном уме.
Рисую пестрые картины и, невольно, наполняю жизнь всем тем,
чего в ней нет;
И нет желания опомниться, разрушить недостроенный Эдем -
полночный бред.
Но не спешите санитаров вызывать, однако, или звать врачей.
Я не заразный и не буйный, не нарушу ваш покой. Совсем ничей.
У вас на грядке все в порядке, дети в школе и жена всегда нежна,
как крем-брюле;
И ваша жизнь в ячейке общества бежит без суеты, как и должна,
по колее.
А я страдаю меланхолией, мечусь, как идиот, по сторонам;
Слагаю гадости и пошлости, и мучаюсь от скуки по ночам
Не то бессонницей, не то желанием с тоски пробить дыру в стене,
и выйти вон.
И только разум мой, немой Даймонион, внушает мне, и прав вполне,
что не резон,
И засыпаю. А проснувшись - окунаюсь в этот мир в сто первый раз;
И на работу отправляюсь, и, естественно, в метро встречаю вас;
Всегда спешащих, без оглядки, хмурых, нервных, неприступных, занятых
своей возней;
И тут, простите, улыбаюсь, принимая вас за зомби заводных,
пчелиный рой.
А сам как бабочка порхаю, и глазею, как балбес разинув рот
На все вокруг; и на работу однозначно опоздаю, видит бог.
Застряну в лифте, перейду на красный свет и перепутаю перрон,
не раз к тому ж,
Влюблюсь в случайную попутчицу в очках, открою плаванья сезон
в одной из луж.
И все ж, работа, неизбежно, словно Орбит, Джусифрут или Дирол:
Пол-литра кофе, пачка Винстона, и мусор захламляющий весь стол.
Потом шатанье в Интернете, без раздумия по банерам давя -
куда пошлют;
Бутылка пива, по инерции, прозренье - не спираль вся жизнь твоя,
а только круг,
Ведь снова ночь. И пусть, не как вчера. Не холодно. Дождя, допустим, нет.
Но в голове все те же фантики, видения (читай - все тот же бред).
И накопление невымытой посуды пролетевших в спешке дней,
а может лет...
Давай, мечтатель, засыпай, не суетись как воробей, дыши ровней...
грядет рассвет...
Томе
Ах, моя мадмуазель,
Ваш корабль сел на мель,
Напоролся на постель
Вместе с дачей.
Так скажите, не ужель
Вам нужна моя свирель?
Я бездомный менестрель,
Я бродячий.
Ах, моя мадмуазель,
Вам, похоже, канитель
Молодых семейных дел
Не приелась.
Так скажите, не ужель
Вам вернуть тот легкий хмель
В новогоднюю метель
Захотелось?
Ах, моя мадмуазель,
Промолчавши март, апрель,
Ваш звоночек зазвенел
В майской ночи.
Так скажите, не ужель
Весь тот бред, что я Вам пел,
По любви ли, по тоске ль,
Не просрочен?
Ох, моя мадмуазель...
в Поднебесье
Хорошо лежать в постели
И листать неспешно книгу,
Повторяя путь героя
В неизвестные края...
И в мечтательном безделье
Показать начальству фигу,
В понедельник на работу
"По болезни" не придя.
Только в жизни все иначе.
И когда ты вправду болен,
Как последний трудоголик
На работу побредешь.
И возьмешься за задачи,
На которые не годен,
И продашь свое здоровье
За какой-то медный грош.
В общем, все не так, а эдак.
Нет трудягам счастья в мире.
И искать его, похоже,
Тоже смысла не вагон.
То ли дело - быть поэтом -
Побренчишь чуток на лире,
Пару слов друг с другом сложишь -
И почет со всех сторон.
в Поднебесье
Вечерний бар, посредственное пиво,
Бармен стирает влагу со стола,
С колонок джаз течет неторопливо,
В углу два парня, обсуждающих дела.
Взлетает дым лежащей сигареты,
И зависает джином передо мной,
И, кажется, вопросы и ответы
Он знает все, лишь я глухонемой.
А, будь наоборот, не знаю, право,
Хотел ли бы услышать я совет:
Куда в рулетке жизни мне поставить
Накопленную пригоршню монет?
Наверно нет. Пусть все решает случай.
Ведь этому познанию взамен
Мы получаем вечную нескучность
Грядущих в нашей жизни перемен.
в Поднебесье
Нет ни хороших, ни плохих вестей,
Один соблазн лишь - поиграться словом.
И разве повод гнать слова взашей
Сознание, что все уже не ново?
Мне, вот, не спится, хоть пора давно -
Ну чем не повод настрочить письмо?
Из вечных тем - работа и жара,
Приятные, пока не надоели.
Из новых - разве, кашель по утрам,
И скука черная: лежать в постели,
Когда ужасно хочется на пляж,
И пиво в холодильнике - мираж.
Работа неизбежна, но зато -
Какое это средство против сплина!
Не спешно... как асфальтовый каток
Она выравнивает согнутую спину,
И из мозгов выдавливает дурь,
Итог полуночно-стаканных бурь.
Жара пока терпима, ибо дни,
Хотя и долги, но не бесконечны.
А выходные, за листаньем книг
Проходят быстро. Субъективно вечна
Лишь жизнь, искусство ж (субъективно) - миг -
Такой, вот, вывод в голове возник.
А жизнь течет.... Не очень-то спеша
Дотечь, и впасть притоком в Лету.
В ней много разных па и антраша,
Но завершенность хороша в балете,
А в жизни - лучше новый поворот,
Кто думает иначе - идиот.
Обидно только, что под хвост коту
Она течет, а не, допустим, к храму...
И я разжевываю будней суету,
Как жвачку теле-мыло-мелодрамы,
От коей чей-то дядя занемог,
Не выдержал, и удалился в морг.
И у меня есть повод пороптать,
Природу упрекнуть в коварстве -
Комична и по-своему глупа
Простуда летом. Глупо пить лекарства,
И две недели кашлять и чихать,
Когда в тени под вечер 25.
Однако, время движется вперед.
Порою треплет, но порой и лечит...
Контора пишет, пароход плывет...
Народ, устав от хлеба, просит зрелищ...
С надеждой муза смотрит на кровать...
Антракт мсье. Пора ложиться спать.
в Поднебесье
Вот оно и брошено
(мимо ль? метко ль?),
слово изношенное,
словно ветка
высохшая дерева -
отвалилось -
и, сколько отмерено,
будет лежать, пока не сгнило,
заполняя собою
одну из сточек,
не нарушив строя,
не хуже прочих
вписываясь в контуры
всей структуры,
в ожиданьи поры
стать макулатурой,
или опрометчиво
кем-то свыше
будет оно отмечено,
и из ниши
безвестия вытянуто
(за нос? за уши?),
чтоб бередить под утро
больную душу.
А, меж тем, луга
зеленей не стали,
и Земля кругла,
и свинца и стали
количества
не уменьшить в мире
словом, Ваше Величество,
бренчатель на лире.
в Поднебесье (Olgik-е)
Мой роскошный "Мираж"
безнадежно зациклен круженьем.
Даром дальним радаром пытаюсь засечь маяки.
Повторяю вираж,
и опять захожу на сниженье,
но предательски меркнут твоей полосы огоньки.
Мне не нужно других,
мне б к твоим с облегченьем прижаться,
мне давно надоел бесконечный ручной пилотаж.
Откровения "Миг",
между тем, продолжал приближаться -
чтоб моею кометой ночной тебе скрасить пейзаж.
Прячась, пламя пророчит, лишь время
через сердце проходит рекою,
в чреве времени я потерян
научи меня речи покоя,
той, просторной от жара и пыла,
Время-Бог проявляющий милость
чтоб душа ожила и забыла
быль, в которой былинкою билась,
колких крыльев стирая величье
знак причастья к одолженной доле
слово гаснет в пути, словно воля,
научи же меня безразличью,
чтоб истлевшей листвы созерцанье
приучило к полету-паденью,
научи стать безвременной тенью,
научи тишине и вниманью,
ибо времени жаром не греюсь
пусть минует минутная слава,
слава-ворон накличет потерю
слов, влекущих застывшею лавой.
Слово-Бог, прояви свою милость,
разрезая даль-сердце рекою,
чтоб душа, оживая, простилась,
разыщи меня в роще покоя,
да, того, что уже неминуем,
научи меня музыке смертной
может, жизнь наугад именуя,
мы спасаем е незаметно?
ЛЛИК
Может в чрево, а может в вены
Мне смирение льют рекою.
Только знаешь, товарищ Время,
Я уже не ищу покоя.
И хоть, может быть, я излишне
Суечусь, но умом не тронусь -
Не учи меня безразличью,
Всемогущий товарищ Хронос.
Не читай мне свои Веды,
Не пророчь мне взлетов-падений -
Мне до лампы твои победы
Над покорной толпой растений.
Все тик-такает мой цигель,
Пусть не в такт, и пускай негромко.
Если Ты мне пришлешь мыло -
Я искать не пойду веревку.
Тень крыла, просвечивая фреской,
Влилась веско в заводь занавески,
Озарив прорехи и зазоры,
Словно фраза, свитая узорно,
Альфою и Омегою заглавной
Небеса вдруг проступили явно...
Шелка ложного коснусь рукою
Крылий сомкнутых гонца покоя
Флер эфира под ладонью плещет,
Ангелом-предтечею трепещет.
Повезло без злобы, страха, риска
Небеса удерживать так близко.
ЛЛИК
Тень кривую, как улыбка беса
На пол уронила занавеска.
Забавляя миг своим узором,
Как она, увы, исчезнет скоро,
Пропадет безмолвно и бесславно -
Потому как тень всегда бесправна.
Так и мы - себя минутой тешим
Перед бездной вечности зловещей,
Но исчезнем без возни и писка,
Мыши, с самомненьем василиска.
Ди
Что-то невнятное,
не приняв -
рубану сплеча,
не опомнюсь
как слепой с судьбой разминусь...
возвращаясь к пройденному -
буду искать, сличать,
обрывки прошлого склеивать
засыхающим клеем чувств,
разлагать по полочкам мозаику слов и снов,
выстраивать графики,
безысходно тянущиеся в пустоту...
под ветра вой,
шум дождя,
перестук часов
постигать последнюю истину тривиальности -
грусть.
Больных хватает в веке этом,
мы все больны от суеты,
но только с временем на ты -
кто чувствует себя поэтом.
Кто не сменил стихи на "чтиво",
кто страстно верит в чудеса, -
кому так хочется в глаза
взглянуть Фортуне торопливой.
Как жаль, знакомых нет таких, -
наверно, выдумала их.
SR
Больны мы все от пуританства,
И веры в тщетность суеты.
Когда внутри у нас мечты -
Снаружи холодность и чванство.
И тот, кто с временем на ты -
Другим покажется занудой,
Затворником - искатель чуда,
А гений - полным простоты.
Фортуну ж чудом повстречав,
Мы скажем ей: good bye, my love.
Пустопорожен этот стих
мы оба балуемся словом,
не изрекая мыслей новых,
мы, словно, утопаем в них.
Пора бы стать чуть-чуть умней,
/другим хотя бы показаться,/
не строить из себя паяцев,
и не смешить вокруг людей.
А тот, кто любит звук пустой,
стакан, наверное, простой.
SR
...не изрекая мыслей новых,
как хорошо порой дурачиться,
и за завесою рифмовок
опять открыть в себе ребячество,
и упоенно врать внимающим
твоим нехитрым откровениям,
пускай теперь - стуча по клавишам
по вечерам да воскресениям.
Пускай потом - возврат в действительность
и рассудительность профессора...
Но как порою восхитительно
побыть счастливеньким балбесиком!
Вымирают динозавры,
умирают старики.
Дольше всех живут кентавры
и бессмертны - дураки.
SR (© Е. Горбовская)
О, рыцарша печального завета,
Вчерашних истин почерневший грош,
Быть может, ценен, но не всюду хож.
И всей серьезности Христа и Магомета
Я б предпочел непринужденность поз
Веселого кокетства и жеманства.
А детский смех - ужимкам пуританства,
Или потокам крокодильих слез.
Слова же, что рождаются на свет,
Не мудростью своей, порой, крылаты,
А только лишь желанием парить.
Пусть злато свежескованных монет
Не тешит взора вора-нумизмата,
Но плод запретный - в силах оплатить!
в гостевую Скитальца
Скажи,
Ты видишь миражи? -
На грани сна они приходят,
Чтоб монотонным хороводом
Рождать смятение души.
Скажи,
Ты слышишь по утрам
Кружащие чужие гаммы? -
Они между тобой и снами,
Как несмолкающий тамтам.
Смеешься? -
Смейся... Этот бред,
Не первый раз ко мне стучится.
И, кажется, - вот-вот случится.
Я видел множество примет.
Вздохнут,
Порвавши цепь оков,
Взлетая в высь, чудные звери,
И в неисхоженность Америк
Помчат счастливых седоков.
И я,
Спеша за ними вслед,
Покину свой несносный остров.
Я здесь не жил. Я был лишь гостем.
Всего каких-то тридцать лет.
Ни лжи,
Ни будней мелкой ржи
Не будет в этом новом мире...
Бессонница в пустой квартире...
Грифоны.
Гаммы.
Миражи.
в Лучики
"...у нас впереди еще пара дублей."
Чима
На исходе тридцать третьего часа "гона"
И бескостный язык устает, обретает место
За зубами. Все затихает, и запах озона
В комнате неотделим от запаха кофе.
В голове необычайная ясность.
Восхождение окончено. Покорена Голгофа.
Ваше место на кресте свободно - располагайтесь.
Чувствуйте себя как дома, абсолютно естественно.
Собеседник исчезает в клубах сигаретного дыма,
Радужный силуэт тает, кристаллизуется сера.
Просыпается логика, как наместник из Рима
Проводящая экзекуцию над памятью, по долгу службы
Сортирующая накопившиеся банальности
В диапазоне от Соломона до Салмона Ружди,
Не со зла, а просто вожделея предельной ясности,
Но в своей тотальности не знающая меры.
Актер перед пустотой. Чувствуется неуверенность.
Конструируется чучело воображаемого респондента.
Сцена: токийский залив, мусор, прибиваемый к берегу,
Лирическое отступление в "Острове мертвых" Желязны.
Все повторяется. Мы пытаемся объяснить
Лежание рядом двух предметов. Сила фантазии
Превращает используемую для сшивания белую нить
Если не в клей "Момент", то в суррогат цемента.
Мозг, уже засыпая, виртуозно укладывает камни
Невероятной действительности в стены наших иллюзий.
Дежа вю в пределах собственной памяти трактуется нами
Как критерий истинности субъективного бреда.
Впрочем, какая разница - волны сна шутя
Смоют предмет дискуссии. Рассудок-Пирр одержит победу,
Которая не нужна. К завтра - сцена снова будет пуста,
Интеллект выстиран, накрахмален и отутюжен.
Ди
В вечном омуте возвращений
В недопрожитое Вчера
Ты улавливаешь лишь тени
Угасающего костра,
Пересчитываешь приметы,
И оттягиваешь рассвет,
Опасаясь, что тень предмета
Только тень, а предмета нет.
Смотри на мир за лобовым стеклом,
Люби проездом здания и парки,
Не принимая опыт за подарки
И не тревожа космос подо лбом.
Иди как ветер поверху травы,
И не теряй, мой ангел, головы.
Наш мир не то что б тесен или мал,
Он сокращается накинутой петлею
Над крошечной испуганной землею...
Что раньше - карандаш или овал?
Подумай, ангел, но не говори.
Не открывай чужие словари.
Живи беспечно, лучше без любви.
Поверь мне на слово, любовь всегда вторженье.
И если что, - стреляй на пораженье.
Все до единого запачканы в крови...
Мы на войне, мой ангел, на войне.
Мы просто не умеем быть вовне.
Ди
Смотря на мир в прицел цветных очков,
Стрелять по миражам, любить фантомы...
И, даже в снах не покидая дома,
Лелеять звук из струн своих оков.
Пройти по жизни не примяв травы -
Какая блажь!.. Увы, увы, увы...
Ропща на мир, что тесен он и мал,
Развешивать замки на каждой двери...
И в каждом человеке видеть зверя
Лишь потому, что ангелом не стал.
Молчать о том, что вызрело внутри -
Какой кошмар! - расслабься... говори.
И, если a la guerre comme a la guerre,
Играй с судьбой с беспечностью паяца -
Потери головы - смешно бояться -
Она ли основная из потерь?
Холодный ум, пропив как медный грош,
Порой, теряешь меньше, чем найдешь.
в Лучики
С ухмылкой пробегая круг
Почти законченного года,
Застольную готовя речь
О днях рождений и кончин,
Очнешься... и пошлешь к чертям
Давно постылую свободу
Не размышлять о новом дне
И напиваться без причин.
Под бравой вывеской Уют
Давно гуляют тараканы,
Заезжая актриса Лень
Гостит в поместии ума,
И разве что корабль мечты
Не утонул на дне стакана,
Поскольку корпусом своим
Давно скребет по илу дна.
А за окошком снежный пух
Хоронит летние окурки,
И в состязаньи с фонарем
Давно повержена луна...
Ты затеваешь новый блеф
Со всей серьезностью придурка,
С надеждой получить барыш
За ночь без сна.
в Поднебесье
Тикают часы в тишине утренней,
Дряхлый метроном заводной вечности.
Тает в дымке сна монолог внутренний,
Следствий и причин выводя стрелочки.
Впрочем, думать лень, если все сказано.
Нужно ли юлить, уточнять мелочи?
Случай, эпизод: мы с тобой, разные,
Временно в одном колесе беличьем.
И игра в слова - только дань прошлому.
Старое кино. Там искать нечего.
В нем нам удалось избежать пошлости.
Можно как-нибудь посмотреть вечером.
Но смешно мечтать стать честней зеркала.
Вновь все тот же фильм: мальчик и девочка.
Сцена узнавания. Миг - весело.
Дальше пустота. Говорить не о чем.
Не веря в истинность пророчеств,
Ты вновь листаешь гороскоп...
Ну, разве посмеяться чтоб, -
Ты говоришь, - но не хохочешь,
А что-то ищешь между строчек;
Но, хочешь ты, или не хочешь,
В графу "сбылось" рисуешь прочерк,
Из года в год.
И продолжаешь путь... Потери
Не чувствуя, но сквозь года
Все повторяешь "Никогда"
За старым Вороном над дверью,
За чучелом... И в подмастерья
Зовешь слова, и лепишь перья
На крылья личного неверья.
Лететь... - Куда?
Сбежать... Но от кого? Откуда?
От снов? От яви? От хандры?
От веры в правила игры?
От своего неверья в чудо?
От одиночества повсюду?
От взгляда памяти-Иуды
На слов бессмысленные груды -
Твои миры?
Ведь ты ж готов угомониться;
Следя за поступью планет,
Прожить в глуши остаток лет;
От скуки - может быть, жениться;
Писать страница за страницей
Роман о прелестях синицы,
Забыв, что есть другие птицы...
А, может, нет?
2000, © Bolnoy Zub